Space: сто одна история Сюрреализма - Рим Дик

похлопал медведя по спине и поприветствовал его, он погнался за мной желая оторвать голову. Только и спасло меня то, что в школе я был самым быстрым по бегу. Странные какие-то звери — кровожадные. И только тогда я понял, что звери здесь жестоки, когда, собирая хворост в лесу меня окружили волки и не реагировали на мои слова и рассказы о том, что я пришёл в этот мир ради лучшей жизни. Один из них успел ранить меня когтями, и снова дерево спасло меня, и впредь я был осторожнее. Временами я даже осуждал себя за свой выбор. Почему мне не жилось в моём мире спокойно, где каждый зверь имел настоящую душу, рыбы умели разговаривать и уживались с людьми? По ночам, когда по мне ползли насекомые, всякие гадкие жучки, я жалел о том, что любил тишину. Я слышал каждый шорох, каждую лапу на траве, жучка поднимающегося по стволу дерева, и птиц, поедающих их. Я слышал, как чавкал жук другим жуком, как зверь вырывал плоть от другого зверя. Меня пугало всё моё окружение, и даже музыка не спасало меня, особенно когда нужно было навострить уши и быть готовым бежать.

Пару ночей я спал в апатии и страхе, затем привык и уже не обращал внимания на насекомых, научился строить убежище и добывать еду. Рыбы, особенно пресные, были довольно вкусные, и чем-то точно отличались от наших сухих рыб. Отныне я не начинал разговоры с рыбами и ловил их лишь для еды, поняв то, что пора бы уже забыть былое прошлое — рыбы глупы и не чувствуют боли.

После долгих скитаний я нашёл небольшой городок, где и обустроил свою жизнь изредка вспоминал родителей, став родителем сам. Эта была отличная жизнь полна счастья и улыбок, у меня была прекрасная жена, которой я рассказывал свои истории из прошлой жизни, на что она махала руками и говорила, что таких сказочников никогда не встречала, и что любит мои истории. Пусть она и знала, что я из другого мира, даже замечала это в некоторых привычках, но не верила мне. Жена советовала начать писать книги и продавать их, на что я просто улыбался и говорил, что хочу тишины. Но тишину прервали дети, которых мы хотели, и я стал любить хаос и их крики. И только став родителем я понял, что тишина даёт столько мыслей для размышлений, но только хороводы криков детей и жены — жизнь.

Я хотел бы вернуть время назад и вернуться, чтобы попросить прощения у родителей, но рыба-клоун лишь рыба-клоун, а мартышка — лишь обезьяна. Надеюсь, когда-нибудь они забудут меня и не будут вспоминать со слезами, а только с улыбкой. И пусть. Пусть верят в то, что меня съели касатки, а не то, что я устал от их самобытной жизни, и стаи рыб на небе. Простите, я хотел бы рассказать вам больше о своей жизни, как я прожил её, как выживал, как нашёл общий язык с новыми людьми, но у меня слишком мало времени для жизни. До новых встреч читатели моих книг. Да, вы правильно поняли, с появлением детей я больше стал прислушиваться и начал писать книги. Но знайте, где-то в будущем я ещё свяжусь с вами и расскажу о случае, что перевернуло мою жизнь. А сейчас, прощайте.

Би-и-п.

Глава 61

Летит стая хищных персиков рассекая ванильные облака по небу к южному полюсу уничтожая их — чирикают, ловят жучков и пикируют к родникам с ядовитыми черепахами и деревьям с светомузыкальными бабочками. Те выныривают и увидев персики, прячутся — никаких сегодня дискотек под дубом — опасно. Там приземлятся они и осмотрятся, затем уйдут, поднимутся по тропе заснеженной на самую высокую точку гор опасных — выше тех мест, и будут откладывать яйца с маленькими персиками и виноградинками — и будут им кидать мёртвых жучков, переваренных в персиковом желудке. Но всё же речь пойдёт не о них… а об мире из пластилина.

Мир тот не отличается можно сказать ничем, и люди всё так же ездят на пластилиновых машинах, живут в пластилиновых городах и домах, носят пластилиновые сапоги и одежду, и так же сидят у пластилинового моря и любуются пластилиновым солнцем. Солнце не греет, но дарит свет и окрашивает тьму в день. Море здесь лишь тает и обретает причудливые формы, но именно так и волнуются моря в пластилиновом мире.

Каждое утро Френсис встаёт с пластилиновой кровати и ест пластилиновое печенье и пьёт пластилиновый чай. Вкуса у них нет, но где-то глубоко в голове в них заложена мысль, что пластилин в стакане утоляет жажду, а на тарелке — голод и даёт силы на жизнь. Но как сильно может голодать пластилин, неизвестно, но всё же, эти люди ходят и играют с детьми на парках и площадках, рискуют жизнью и прыгают из самолёта с парашютом за спиной. Но как-то мало парашют им помогает, и пластилиновые люди врезаются лицом на землю из пластилина и становятся частью земли, расплываются по всему округу на плоские частички — вылетают глаза, голова, отрывается ноги и руки у них, волна от удара раскидывает их на близлежащие объекты; деревья, столы, стулья, дома, машины, зверей — как повезёт. Их выколупывают из земли плоской лопатой из твёрдого, острого и высушенного на ветру пластилина и собирают заново, после чего тот оживает. Человек встаёт и отряхивается от лишних кусочков залежавшегося пластилина на модных штанах и оглядевшись на всех смеётся:

— Ух, чуть не умер! — смотрит на небо и вытирает пластилиновый пот со лба и добавляет:

— Высоко тут у вас, страшно то как! Хорошая вещь этот ваш парашют, жизнь мне спасла!

Пластилиновые люди смеются и хлопают того по спине, хвалят насколько он крут и смел, переглядываясь между собой, и говорят клиенту, что всё было задумано так, чтобы парашют спас его, но никто не говорит, что он умер и его собрали на операционном столе заново. Прямо тут, на улице. Если этот гражданин пожалуется на услуги пластилиновых инструкторов по прыжку с самолёта на нераскрывающийся парашют, то возникнут проблемы. По крайней мере такого ещё не было, но все боятся быть первыми. Они разбирают операционный стол и прячут, сооружая из пластилина стог сена или какого-нибудь жеребёнка, пасущегося на поле. Никаких сомнений